«Считает ли палата возможным, чтобы народ, подобный фанатическому мусульманскому населению Турции, отказался от своей религии? Ведь без полного отказа от заповедей корана совершенно невозможно уравнять в правах живущих в Турции христиан с турками».
Мы, с своей стороны, можем спросить г-на Кобдена, возможно ли при ныне существующей англиканской государственной церкви и английских законах уравнение английских рабочих в правах с Кобденами и Брайтами?
Далее г-н Кобден стремился доказать на основании писем лорда Стратфорда де Редклиффа и консульских агентов Англии, что среди христианского населения Турции царит общее недовольство, грозящее вылиться в общее восстание.
Мы снова позволим себе в связи с этим спросить г-на Кобдена, не царит ли среди всех народов Европы общее недовольство своими правительствами и своими правящими классами и не грозит ли это недовольство вылиться скоро в общую революцию? Если бы Германия, Италия, Франция или даже Великобритания подверглись, как это случилось с Турцией, нашествию иностранной армии, враждебной их правительствам и разжигающей мятежные страсти, — сохранили ли бы эти страны так долго спокойствие, как сохраняло его христианское население Турции?
Вступив в войну в защиту Турции, заключает г-н Кобден, Англия воевала бы за преобладание турецкого населения Оттоманской империи и против интересов большинства населения страны. Между русской армией, с одной стороны, и турецкой— с другой, происходит чисто религиозный спор. Интересы Англии связывают ее с Россией. Ее торговля с Россией приняла огромные размеры. Правда, вывоз ее в Россию выражается в сумме всего лишь 2000000 ф. ст., но это является лишь временным результатом того, что Россия все еще подвержена протекционистским иллюзиям. Зато Англия ввозит из России товаров на 13000000 фунтов стерлингов. За исключением Соединенных Штатов нет такой страны, с которой Англия вела бы столь обширную торговлю, как с Россией. Если Англия собирается воевать, то почему она отправляет в Турцию сухопутные войска, а не использует исключительно свой военный флот? Если настало время для борьбы между казачеством и республиканизмом, то почему Пруссия, Австрия, остальные немецкие государства, Бельгия, Голландия, Швеция и Дания остаются нейтральными, тогда как Франции и Англии приходится воевать без чьей-либо помощи? Если данный вопрос имеет значение для всей Европы, то разве не естественно было бы предположить, что тот, кто находится ближе к очагу опасности, должен первым пойти в бой? Г-н Кобден заканчивает заявлением, что «он против войны с Россией». По его мнению, «лучше всего вернуться к Венской ноте».
Лорд Джон Маннерс считает, что правительство заслуживает порицания за свою беспечность и неоправданную самонадеянность. Уже в первых сообщениях, сделанных им правительствам России, Франции и Турции, лорд Кларендон вместо того, чтобы действовать заодно с Францией, упорно отказывался от такого сотрудничества и довел до сведения российского правительства, что Англия не будет сотрудничать с Францией, а это побудило российского императора отдать князю Меншикову приказ, повлекший за собой всю катастрофу. Не удивительно, что, когда Англия, наконец, сообщила о своем намерении предпринять действенные шаги в Константинополе, у французского правительства должно было возникнуть некоторое сомнение в искренности правительства ее величества. Не Англия посоветовала Порте отвергнуть ультиматум князя Меншикова, а, наоборот, министры султана действовали на свой собственный страх и риск, причем у них не было никакой надежды на помощь Англия. Предпринятые английским правительством после занятия русскими Дунайских княжеств продолжительные дипломатические переговоры нанесли большой ущерб интересам Турции и оказались весьма выгодными для России. Россия завладела Дунайскими княжествами без объявления войны, чтобы предотвратить расторжение договоров, бывших для нее реальным средством давления на Турцию. Поэтому теперь, когда Турция объявила войну, уже неразумно требовать возобновления этих договоров как основы для переговоров. Главный и действительно актуальный вопрос заключается в следующем: какие цели преследует правительство, вступая в эту ужасную борьбу? Нам заявляют в общей форме, говорит Маннерс, что надо поддержать честь и независимость Турции; но в высшей степени необходимо договориться гораздо более конкретно о том, что понимается под этим заявлением.
Г-н Хорсфолл старается опровергнуть ложные выводы г-на Кобдена. Суть вопроса не в том, что представляет собой Турция, а в том, во что превратится Россия, если Турция будет включена в состав ее владений; вопрос сводится к следующему: быть ли русскому императору также императором турецким? Для России существует только одна признанная цель, говорит Хорсфолл, усилить свое политическое могущество посредством войны. Она преследует расширение своей территории; начиная с чудовищного обмана, которым был отмечен первый шаг российского самодержца в этом деле, и кончая ужасной бойней под Синопом, его деятельность характеризуется жестокостью, лживостью и преступлениями, необычными даже в летописях России, страны, вся история которой представляет собой сплошное преступление, и тем более ужасными, что царь позволяет себе кощунственно ссылаться на христианское учение, основы которого он так грубо попирает. Напротив, поведение намеченной жертвы было прекрасно. Затем г-н Хорсфолл изо всех сил старается оправдать колебания правительства тем затруднительным положением, в котором оно очутилось. Отсюда, мол, нерешительность его дипломатии. Если бы против самодержца выступили сообща все европейские правительства, все опытнейшие дипломаты, они не могли бы поставить его в более тяжелое, затруднительное, безвыходное, чреватое опасностями и потерями положение, нежели то, в котором он теперь очутился, благодаря ошибкам наших министров или ловкости своих собственных министров. Полгода тому назад император Николай являлся главным оплотом порядка и законности в Европе; теперь он выступает, сбросив маску, как величайший революционер. Потерпев неудачу в своих политических интригах, не добившись военных успехов в Азии, разбитый турками на Дунае, царь уже начал так быстро терять позиции, что этому можно только радоваться. В настоящее время долгом английского правительства является, в случае возобновления военных действий, позаботиться о том, чтобы мир был заключен только на таких условиях, которые представят достаточную и верную гарантию невозможности повторения подобного нападения в будущем. По мнению оратора, в качестве одного из условий для восстановления мира Россия должна возместить Турции расходы, которые та вынуждена была понести, а Турция — получить обратно отнятые у нее Россией территории в виде материальной гарантии.
Г-н Драммонд полагает, что Англия ввязывается в религиозную войну и предпринимает новый крестовый поход в защиту могилы Готфрида Бульонского, которая пришла в состояние такого разрушения, что там уже и присесть негде. Как выясняется, виновником злодеяния с самого начала является папа римский. Англия ни в малейшей степени не заинтересована в турецком вопросе, а война между Англией и Россией не может быть доведена до победного конца, так как обе будут вечно воевать друг с другом, но никогда не нанесут друг другу никакого вреда.
«В настоящей войне вам ничего не достанется кроме жестоких ударов».
Драммонд вспоминает, как г-н Кобден недавно предлагал обуздать Россию; если бы он это сделал теперь, он избавил бы Англию от массы хлопот. В действительности сейчас идет спор о том, кто должен наряжать идолов гроба господня; парижские торговцы модными товарами или петербургские купцы. Английское правительство вдруг обнаружило, что Турция — его старая союзница и без нее нельзя сохранить европейское равновесие. По как же случилось, что Англия не обнаружила этого раньше — до того, как у Турции отняли все греческое королевство, или до того, как она потерпела поражение в Наваринском бою [73] , который, помнится, лорд Сент-Хеленс охарактеризовал как выдающееся сражение, с той лишь оговоркой, что сокрушительный удар был нанесен не тому, кому следовало. Почему Англия не подумала об этом, когда русские перешли через Балканы и когда она могла оказать Турции реальную помощь своим флотом? Лишь теперь, когда Оттоманскую империю довели до последней степени дряхлости, считается, что можно поддержать эту готовую рухнуть державу под предлогом сохранения европейского равновесия. Сделав несколько саркастических замечаний по поводу неожиданного увлечения Бонапартом, г-н Драммонд спросил, кто должен стать военным министром? Все имели случай убедиться в том, что руль государственного корабля, в слабых руках. Оратор не верит, чтобы добрая слава какого-либо адмирала или генерала могла остаться незапятнанной при нынешнем правительстве, которое готово любого принести в жертву, чтобы угодить той или иной группировке в палате. Если твердо решено воевать, надо нанести удар в самое сердце России, а не тратить зря снаряды в Черном море. Надо начать с того, чтобы провозгласить восстановление Королевства Польского. Оратор особенно хотел бы узнать, каковы намерения правительства.