Предполагаемое нападение на Севастополь должно быть осуществлено главным образом сухопутными войсками, а действия флота сведутся почти исключительно к полной блокаде гавани. Таким образом, вся операция сведется к блокаде — с суши и с моря — морского порта, недостаточно укрепленного со стороны суши. Мы, разумеется, не можем знать, какие укрепления русские могли возвести на южной стороне города и бухты; но в том, что они построили редуты и оборонительные линии, которые потребуют правильной осады, если только союзники не пожелают пойти на особенно большие жертвы, в этом едва ли можно сомневаться. Во всяком случае мы знаем, что долговременное и, судя по всему, хорошо построенное укрепление — большой четырехугольник с широкими и глубокими рвами вдоль каждой из его сторон и с мортирными батареями на всех выступающих углах — увенчивает возвышенность на севере от Большой бухты, прямо против города. Эта возвышенность является единственной точкой вблизи города, которая недосягаема для артиллерии с других высот и сама господствует над бухтой и противоположным склоном. Конечно, здесь-то и будет оказано главное сопротивление; но едва ли окажется возможным удержать город и порт даже при условии захвата всех береговых укреплений на Южной стороне, если это укрепление не будет взято. По меньшей мере здесь потребуются правильные осадные работы. Длина Большой бухты от мыса Константина до ее восточного конца составляет около восьми миль; и даже если считать, что город и укрепления занимают небольшое пространство, чтобы обеспечить блокаду с суши, союзным войскам придется окружить их полукольцом общей протяженностью в двадцать две-двадцать четыре мили. При этом во всех пунктах союзники должны быть достаточно сильны, чтобы противостоять вылазкам гарнизона и атакам тех войск, которые могут быть сосредоточены у них в тылу. Хотя нам и неизвестно, какие силы Россия сможет использовать непосредственно или косвенно для обороны своей черноморской крепости, все же эти детали показывают, что для захвата ее потребуется немало войск. Кроме того, опасного противника союзники встретят в смертоносном климате крымской степи. То обстоятельство, что в предстоящих операциях береговые батареи едва ли смогут принести русским большую пользу, сильно снижает военный интерес всей операции, которая сведется к осаде в очень большом, но отнюдь не небывалом масштабе. До сих пор самая большая цифра, какую называют, определяя количество экспедиционных войск, — это 100000 человек, включая отряд турок. Если учесть все вышеизложенные обстоятельства, такая армия нам кажется недостаточной для достижения намеченной цели.
Написано Ф. Энгельсом 7 августа 1854 г.
Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 4162, 21 августа 1854 г. в качестве передовой
Печатается по тексту газеты
Перевод с английского
На русском языке публикуется впервые
К. МАРКС
ЭВАКУАЦИЯ ДУНАЙСКИХ КНЯЖЕСТВ. — СОБЫТИЯ В ИСПАНИИ. — НОВАЯ ДАТСКАЯ КОНСТИТУЦИЯ. — ЧАРТИСТЫ
Лондон, вторник, 8 августа 1854 г.
28 июля князь Горчаков с главными силами своей армии прошел через Шлаву, селение, расположенное приблизительно в шести милях от Кэлугэрени, чтобы 29-го двинуться дальше по направлению к Фокшанам. Авангард под командой генерала Соймонова состоит из восьми батальонов 10-й пехотной дивизии, Томского и Колыванского стрелковых полков и гусарского полка великого князя-цесаревича. Авангард этот должен был 1 августа перейти Яломицу у Урешти и Урзичени, где были наведены мосты. Рассчитывают, что он достигнет Фокшан к середине месяца.
Турецкая армия движется тремя колоннами. Центр ее 29 июля находился в Кэлугэрени; 30-го разведчики ее авангарда были замечены под Глиной, в двух милях от Бухареста, где, по предположениям, должна была к 1 августа расположиться главная квартира Омер-паши. Правое крыло двигалось вдоль Арджеша, в направлении от Олтеницы к Бухаресту. Левое, находившееся 28-го у Мочины, должно держать путь от Слатины к Бухаресту.
«Отход русской армии», — говорит «Moniteur de l'Armee», — «носит, по-видимому, скорее стратегический, чем политический характер. Московитский генерал выгадывает при этом, получая возможность сосредоточить свои войска на хорошей позиции, где они смогут передохнуть после страданий, перенесенных в Добрудже и причиненных им турками на левом берегу Дуная. Он будет ближе к своей продовольственной базе, продолжая в то же время оккупацию значительной части территории, занятой в прошлом году. Наконец, он приобретает позицию, грозную даже перед лицом превосходящих сил».
26 июля барон Будберг обратился со следующим воззванием к жителям Валахии:
«Его величество император всероссийский, царь польский, покровитель княжеств Молдавии и Валахии и покровитель всех исповедующих православную веру, постановил отозвать на весьма короткое время императорские войска из нездоровых придунайских местностей, чтобы расквартировать их в более здоровой возвышенной местности. Неприятель по своей близорукости вообразил, что мы отступили в страхе перед ним, и попытался поэтому атаковать наши отходящие войска. Но едва верховный главнокомандующий князь Горчаков отдал приказ об отражении атакующих, как они позорно бежали, оставив оружие и боевые припасы, захваченные нашими доблестными солдатами. С наступлением более благоприятного времени года мы возвратимся к вам с оружием в руках, чтобы навсегда освободить вас от варваров-турок. Наше отступление будет выполнено с предосторожностями, без поспешности, дабы противник не мог вообразить, что мы бежим перед ним».
Интересно, что в 1853 г., в этом же месяце июле, русские вовсе не находили это время года неблагоприятным для оккупации Валахии.
«Эмиграция болгарских семей из Добруджи», — сообщает письмо из Галаца, опубликованное в одной немецкой газете, — «непрерывно продолжается. Около 1000 семей с 150000 голов скота переправились у Рени».
Эта «добровольная эмиграция», к которой русские призывают жителей, якобы для того, чтобы спасти их от мести со стороны турок, по своему характеру весьма сходна с «добровольным» австрийским займом. Венский корреспондент «Morning Chronicle» рассказывает, что те же самые семьи,
«узнав, что они предназначаются для фортификационных работ в Молдавии, пожелали возвратиться по домам; но казаки силой принудили их отправиться в Фокшаны, где они в настоящее время заняты на работах по рытью траншей».
Еще не были убраны по требованию Эспартеро баррикады в Мадриде, а контрреволюция уже принялась за работу. Первым шагом контрреволюции было оставить безнаказанными королеву Кристину, Сарториуса и их сообщников. Затем последовало образование министерства с участием члена партии модерадос О'Доннеля в качестве военного министра, причем вся армия была отдана в распоряжение этого старого друга Нарваэса. В списке стоят имена Пачеко, Лухана, дон Франсиско Санта-Круса, все — заведомые сторонники Нарваэса, а Пачеко кроме того еще и член недоброй памяти министерства 1847 года [212] . Другой, Саласар, назначен единственно потому, что был другом детства Эспартеро. В награду за кровавое избиение народа на баррикадах, на площадях бесчисленные ордена посыпались на генералов, сторонников Эспартеро, и на модерадос — друзей О'Доннеля. Чтобы подготовить почву для окончательного усмирения прессы, был восстановлен закон о печати 1837 года. Вместо созыва учредительных кортесов Эспартеро, говорят, намеревается созвать только палату на основе конституции 1837 г. и даже, по словам некоторых, в измененном Нарваэсом виде. Для более полного обеспечения успеха всех этих мероприятий и других, которые должны последовать, большие массы войск концентрируются в окрестностях Мадрида. Во всем этом особого внимания заслуживает та неожиданность, с какой реакция водворилась.
В первый момент командующие баррикадами явились к Эспартеро, чтобы высказать ему несколько замечаний по поводу выбора министерства. Эспартеро пустился в долгие объяснения по поводу затруднений, подстерегающих его со всех сторон, и пытался защищать сделанные им назначения. Но представители народа, по-видимому, остались мало удовлетворенными его объяснениями. В то же время поступили «очень тревожные» сведения о республиканских волнениях в Валенсии, Каталонии и Андалузии. Растерянность Эспартеро явствует из его декрета, санкционирующего дальнейшее функционирование провинциальных хунт. Он также еще не осмелился распустить мадридскую хунту, хотя министерство уже сформировано и приступило к исполнению своих обязанностей.